Воспоминания дипломата

В Москву мы приехали только утром 20-го. В залах ожидания Казанского вокзала и на платформах толпились тысячи людей, ждавших подачи очередного поезда. Городской транспорт, если не считать метро, работал с большими перебоями. Не надеясь на него, я на метро добрался от вокзала до станции «Парк культуры имени Горького», а оттуда пешком до дома, на Большой Калужской, где переоделся и привел себя в порядок перед тем, как явиться в наркомат. Несколько раз звонил в отдел, но трубку почему-то никто не брал. Не желая больше терять время, двинулся в наркомат без предупреждения.

И вот я на Кузнецком мосту, возле здания Наркоминдела. Но тщетно пытаюсь войти в него. Дверь подъезда, которым я обычно пользовался, наглухо закрыта. В недоумении принялся звонить и стучать в дверь, однако без всякого результата. Внезапно завыла сирена воздушной тревоги – с явным запозданием, ибо буквально в ту же минуту над Кузнецким мостом с оглушительным ревом пронеслась тройка низко летящих немецких самолетов. Вслед за растерянными прохожими я в поисках хоть какого-то укрытия вбежал в соседнюю парикмахерскую. Лишь после того как самолеты пролетели, услышал где-то вдали стрельбу зениток.

«Что бы это значило?  – спрашивал я себя.  – Что Москва стала беззащитна перед немецкой авиацией? Или же эти самолеты каким-то обманным способом проскользнули мимо нашей пригородной противовоздушной обороны? » Этот мысленный вопрос так и остался тогда без ответа. Но по счастливому стечению обстоятельств – если в данном случае можно так выразиться – я тут же получил ответ на другой вопрос, занимавший меня не менее первого: как быть дальше, если наркомат эвакуировался полностью?

В парикмахерской, среди укрывшихся в ней прохожих, к великой своей радости, увидел одну из знакомых наркоматских машинисток и обратился к ней с расспросами. От нее я узнал, что большинство сотрудников наркомата еще 16-го выехали в Куйбышев. Часть канцелярского персонала была при этом сокращена, в том числе и сама Елизавета Федоровна.

– Сейчас вы в наркомате никого не найдете,  – прибавила она.  – Разве что попытаете счастья в наркомовском подъезде. Там, кажется, еще есть какие-то признаки жизни.

В подъезде, который именовался «наркомовским», после первого же звонка дверь отворилась. Предъявив бойцу охраны наркоматский пропуск, я сказал, что только что вернулся из командировки и хотел бы повидаться с кем-либо из сотрудников, получить информацию и совет о том, что делать.

– В здании никого не осталось,  – сурово заявил охранник, намереваясь закрыть дверь перед самым моим носом и окончательно отрезать меня от наркомата.

– Но раз вы дежурите в подъезде,  – напористо возразил я,  – стало быть, кто-то здесь все же есть.

– Козырев здесь,  – пошел он все-таки на уступку.

– Вот и прекрасно, у него все и узнаю.

Через несколько минут я поднялся в секретариат Молотова, где нашел его помощника С.  П.  Козырева и двух референтов, разбиравших какие-то бумаги и складывавших их в портфели.

– Откуда ты взялся?  – изумился при виде меня Козырев.

– Из Казани.

– Ах да, ты ведь к своим ездил. Но почему ты оттуда прямиком в Куйбышев не подался? Как раз сегодня все наши туда прибывают.