Воспоминания дипломата

Как гласит широко известная версия этого «визита», протекал он так. Британский посол протянул Фаруку два документа и сказал:

– Ваше величество, вот тексты указов, один из которых вам надо подписать. Первый касается назначения нашего общего друга Наххас-паши премьер-министром. Вторым указом вы добровольно отрекаетесь от престола. Если вы предпочтете второй документ, то на этот случай в аэропорту стоит наготове самолет, с тем чтобы отвезти вас в Южную Африку. Выбирайте, ваше величество!

Угроза отстранения от трона и изгнания звучала слишком реально, чтобы игнорировать ее. Взглянув на выстроившуюся на площади перед дворцом английскую пехоту и на орудия трех танков, король угрюмо ответил:

– Выбора у меня нет, так как отрекаться от престола моих предков я не намерен. Но этого дня я никогда не забуду.

Туманная угроза короля ничуть не смутила ни посла, ни генерала. Они добились своей цели: 6 февраля лидер Вафда Наххас-паша стал премьер-министром. Популярность Вафда к этому времени находилась в зените: на парламентских выборах в марте 1942 года его кандидаты завоевали 219 мест из 264.

Новое правительство принялось энергично искоренять фашистскую «пятую колонну». Оно не остановилось перед арестом видных пронацистски настроенных деятелей, включая бывших министров, нескольких принцев королевской крови, бывшего начальника генерального штаба армии генерала Масри и ряда других генералов. Не забыт был и прежний премьер-министр Али Махир-паша. Его арестовали по обвинению в передаче итальянцам секретных оперативных планов британского командования на Ближнем Востоке. Уже один этот факт проливал яркий свет на тайный смысл деятельности Махир-паши в бытность его премьер-министром и ближайшим сподвижником короля.

Внешнеполитический курс кабинета Наххас-паши был благоприятен для антигитлеровской коалиции. Не пытаясь здесь анализировать его, напомню лишь, что в активе нового правительства числится и такой важный шаг, как установление дипломатических отношений с Советским Союзом.

К моменту прибытия нашего посольства в Египте все еще сохранялась та расстановка политических сил, которая сложилась в феврале 1942 года. Пребывали на своих местах, ведя далеко не мирное сосуществование, и представители этих сил, три главных действующих лица февральских событий: на троне восседал король Фарук, пост премьер-министра и министра иностранных дел занимал Мустафа Наххас-паша, британским посольством руководил лорд Киллерн. Поддерживая с ними по роду своих обязанностей тесный контакт, наше посольство должно было постоянно вглядываться в сложнейшую паутину их противоречивых стремлений, чтобы не запутаться в ней и не повредить каким-либо образом интересам Советской страны.

В заключение этого обзора – несколько слов о столице Египта.

В начале нынешнего века, когда система колониализма достигла своего апогея, считалось модным цитировать киплинговское двустишие из «Баллады о Западе и Востоке»: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». В Каире я услышал поговорку, которая, в противовес Киплингу, утверждала: «В Каире Восток встречается с Западом».

Что ж, в известной мере она неплохо отражала своеобразие Каира того периода. В этом городе с двухмиллионным населением Древний Восток и Восток Арабский на каждом шагу встречались с Западом. Я имею в виду, конечно, не «контакты» с британским империализмом в лице его колониальных институтов и солдат гарнизона, усиленного в военное время армейскими частями. Цивилизация Запада накладывала на Каир свой отпечаток и в иных формах, которые в соединении со специфическими чертами культуры Востока придавали египетской столице космополитический характер.

Так, в городском строительстве резко бросались в глаза контрасты арабской архитектуры в стиле сказок «Тысячи и одной ночи» и европейской архитектуры всевозможных школ и течений. Поражала также этническая пестрота населения. В основном оно состояло из потомков древних египтян, смешавшихся с арабскими завоевателями и целиком арабизировавшихся. Правда, часть этих потомков (копты), оставаясь с древних времен христианами, имеют отличия в языке и культуре от окружающих их арабов. Но среди постоянных жителей Каира насчитывалось и множество представителей других национальностей: греков, армян, евреев, выходцев из стран Западной Европы – прежде всего французов, итальянцев и англичан – и, наконец, так называемых левантинцев – выходцев из стран Ближнего Востока. Вследствие своего многонационального характера Каир стал средоточием разнообразных религиозных общин и отличался многоязычием. Среди языков преобладал, разумеется, арабский – и в официальном обиходе, и в быту, но повсюду – на улицах, в магазинах и учреждениях – сплошь да рядом слышалась и иностранная речь. Чаще всего французская и английская, несколько реже – греческая и итальянская. Таким образом, утверждение о том, что «в Каире Восток встречается с Западом» имело под собою весьма определенную космополитическую основу.